Одно из главных определений слова" культура" - возделывание. Может быть, возделывание - это от " почвы"? Может быть, от глаголов - сажать, копать , « тяпать», окучивать? Ну а может... Скорее – «культура» происходит от « прорастания», в России культура пробивается сквозь камень . Ну а чем сильнее сопротивление , тем – слаще «плод прорастания» . Скорее всего, это - правильно. Не все согласятся, конечно...

Скульптору в России сегодня очень тяжело. Не в смысле что-то поднимать или растить. А именно – «прорастать». Скульптор в современности мечется между кладбищем, банными лавками, «мужиками в пиджаках» или всевозможными святыми и обелисками в духе императорского Рима. Государственный заказы и не менее бредовые частные…

Но не все скульпторы находятся в подобном неудобном положении. Некоторым удается заниматься во всех направлениях с достоинством и «лицом необщего выражения». К таким «везунчикам» относится Кирилл Чижов.

Постоянно экспериментируя, cкульптор Кирилл Чижов использует разнообразную «палитру» направлений этих экспериментов – монументально-декоративная скульптура, станковая скульптура, малая пластика и даже графика. Художник прежде всего ставит акцент в своей деятельности именно на станковых работах, так как в этом направлении он чувствует себя более творчески независимым. По словам К. Чижова – он формалист.

Действительно, К. Чижов последователен в стремлении «мыслить в материале» и понимании его сущности. Это не имеет ничего общего ни с советским ругательным «формализмом», ни с обывательской трактовкой этого термина. Его «формопоиски» – искажение пропорций, уход от «закоснелой» реалистичности-академичности скорее говорят о поисках в области «знаково-символического».

Работы К. Чижова отсылают к «каноничности» скульптуры древних цивилизаций, выразительности первобытной пластики, а также к модернистской традиции, но являются самобытной попыткой передать действительность в форме обобщающего знака, визуально «отточенного» и одновременно многозначного.

Кириллу Чижову важна структура и выразительность поверхности скульптуры, поскольку она дает представление о внутреннем замысле самой скульптуры, а также определяет ее взаимодействие с окружающим пространством, приобретая тем самым метафизический смысл.

Также скульптор может использовать в одном объекте сразу несколько видов поверхностей, чтобы продемонстрировать нестабильность и борьбу внутренних и внешних сил, часто сопровождающих процессы роста, расширения в пространстве.

В отличие от живописца, создающего световые эффекты красками, скульптор должен оперировать исключительно внешним светом, направленным на скульптуру, распределяя поступающий свет и создавая тени по поверхности своей работы.

Для этих же целей Кирилл Чижов использует в скульптуре цвет. Золотой, черный, но чаще – красный. С давних времён люди из мира искусства и творческие личности с почтением и даже неким благоговением относились к красному цвету. Они осознавали, что он невероятно высоко воздействует на зрителя в эмоциональном и психологическом плане. С помощью красного цвета в искусстве можно показать самые разнообразные, зачастую противоположные эмоции и чувства.

Возможно, для Кирилла - красный - символ красоты?

Скорее всего, это - ошибочное мнение, но чем бы не занимался Кирилл – в его творческих поисках явно проглядывает поиск именно красоты. Сам он себя так и называет , - «искателем прекрасного», а если быть точнее, то он говорит, что «жизнь - это искусство созерцания красоты». А вот с этим тезисом трудно не согласиться.

Венера Милосская досталась человечеству безрукой. Это породило споры и кривотолки. Её рукам приписали различные смыслы и действия. Однако её роль была лишь в олицетворении красоты. Да. У красоты- вкус мрамора, краски и сладости- упоения того, что за красоту принимается. Скорее всего вкус этот фруктовый. Сладкий. Хотя мы можем ошибаться и не всем суждено его испробовать. Но! Если двигаться вперед, все получится. Чего и желаем себе и скульптору Кириллу Чижову.

(Смирнов Тимофей)

Кирилл Чижов работает в традиции российской и советской скульптуры. Большинство образов и композиций связаны с авторским миром символов и художественных решений, которые продуманы и осмыслены мировыми тенденциями. Во многом Кирилл отталкивается от внутреннего художественного смысла, создавая новую авторскую форму и целую плеяду собственной мистической героизации, основываясь на академическом и художественном базисе XX века.

(искусствовед П. Л. Баранов)

За малознакомым именем для тех, кто привык держать руку на пульсе культурных событий в Москве, стоят годы практики в мастерской Александра Рукавишникова и внушительный список групповых проектов. Первая персональная выставка Чижова, «Селена», основана на наблюдении за фазами луны. Развивая тему цикличности жизни, сопоставляя рождение и смерть с рассветом и закатом — художник олицетворяет женщину с бесконечностью начала, конца и снова начала.

Кирилл Чижов не мельчит. Что удивительно для молодого скульптора, прошедшего отечественную школу, до сих пор грешащую то чрезмерным натурализмом, то избыточной экспрессией, то излишком деталей. Его новые работы – портреты людей, причем не нарративных, а ритмических. В эпоху общей композиционной вялости и тотальной неряшливости рисунка, на этой выставке фигуры хорошо нарисованные и не дряблые. Вместо иллюстративности - пластика. Вместо сюжетных мотивировок – конструктивные. Вместо мелочного рукомесла – общее решение темы. Вместо описательного стиля – эпический. Вместо «похожести» – образ. Эти отливки монументальны не по своим размерам, но по своей задаче. Уверенно построенный силуэт, упруго поставленные тела – напряженные, при всей кажущейся статичности, – за счет четко оформленных жестов рук. Статуи Чижова одухотворяет внутреннее действие.

Поэтическое чувство геометрической формы позволяет автору отказаться от «психологии». И этот отказ у Чижова интересен тем, что именно он позволяет ему уйти от инсценировки к пластической драме. Характер этих персонажей явлен не в выражениях их лиц, а в динамике их поз. Головы, напоминающие эллипсы Бранкузи, поставлены на обобщенные тела, трактованные в духе итальянской скульптуры неореализма. Предпочтение шершавой фактуры, без скрупулезной отделки, оправдано тем, что «дышащая» текстура здесь не отягощает восприятие, а оживляет форму. Девушка, стоящая, уперев руки в боки, приводит на память «Фигуристку» Джакомо Манцу. Но если Манцу, или Эмилио Греко, или Франческо Мессина обращались к основанию современной скульптуры, учась непосредственно у Возрождения, то Чижов уходит еще дальше в прошлое: к египетскому фундаменту европейского искусства. Чижовская женщина, застывшая на стуле, повторяет положение Хатшепсут, сидящей на троне. Треугольник прически за ее головой похож на схематически изображенный нерет, головной убор богини. Сквозь изображение современницы проглядывает древний идол.

Мифология никогда не умирает. Она просто обретает другую форму. Исида, чье имя означает «трон», возвращается в современном образе. Эпическая тема предполагает мифологическую трактовку. Но перед нами «стертая» мифология, в которой нет атрибутов, а есть только намеки на них. Круглые серьги главной статуи намекают на образ лунного божества. За днем следует ночь, за рассветом – закат, за рождением – смерть, и – перерождение. Противопоставление цветов – золотого и черного – обозначает этот древнейший дуализм, связанный с ритмом жизни под нашим солнцем. Женщина как существо, порождающее жизнь, стоит в центре этой мифологической картины мира.

Простая геометрия уже свойственна древнейшим из египетских изваяний. Небольшие отличия в точно очерченных формах позволяли варьировать и интерпретировать их многократно на протяжении нескольких тысячелетий. Египетский минимализм отталкивался не от абстрактной геометрии, а от форм человеческого тела. Одной из наиболее архаичных черт египетского искусства является его высокая способность к обобщению. Кирилла Чижова можно назвать неореалистом, если подразумевать под «реализмом» способность говорить о человеке, не отрицая человеческого тела и его природных движений, а под «нео-» тягу к обобщению, выходящую за пределы веристской или натуралистической скульптуры. Однако, лучшим определением станет «архаический реализм».

(искусствовед М. Сидлин)